Сергей Николаев. О ДИАЛЕКТНОЙ ЛЕКСИКЕ ПРОЗЫ ФЕДОРА КРЮКОВА И «ТИХОГО ДОНА»

Крюков-Шолохов таблица_+ПЦ 1 и 2 и ДР_(6)

КОММЕНТАРИЙ АЧ:
Диалектологическая работа С. Л. Николаева продемонстрировала, что от полной росписи словаря «Тихого Дона» и прозы Федора Крюкова уже не увернуться.
Слишком много возникает новых вопросов. Только кто и когда ответит на них?

Академические институты пока бегут от этой работы, как черт от ладана.
А надо расписывать ТД по первой журнальной публикации (а не по изданию 1956 года), надо сверять с рукописями «черновиков» Шолохова. Наконец, надо отсканировать и оцифровать ВСЮ прозу Крюкова (а этого тоже пока не сделано).
И уже потом делать окончательные выводы о том, насколько полно издатели (Серафимович) использовали рукопись Крюкова и как они ее правили. В том числе и диалектологически.

В одиночку мне со всем этим, увы, не справиться.

То, что рукопись неоднократно правилась, сомнения не вызывает.
К примеру, в начале 2 части по «черновой» и «беловой» рукописи «Мохов Микишка» и «от этого-то Мохова Микишки», а по изданию 1956 г. «Мохов Никишка» и «от этого-то Мохова Никишки».

Тут же в «черновой» и «беловой» рукописях «потолкаться в толпе осыпанных мучнистой пылью людей, послушать равномерный гул вальцев, шестерн», а в издании «мучной пылью», гул вальцов и шестерен».

Тут же на с. 4 «черновой» и на с. 5 «беловой» рукописи: «С чувством облегчения он шагал над частоколовым белым забором». Во втором случае почерк кого-то из родственников Шолохова. Здесь раздельное написание: «часто коловым» позднее превращено в слитное.

По изданию: «С чувством облегчения он зашагал около белого частокола».
И. т. д.

А вот в который раз (выявлены уже десятки случаев!) про то, что Шолохов текста не понимал: «…вторая жена узконосая (!) Анна Ивановна оказалась бездетной» (2 часть ТД. «Черновая» рукопись. С. 2)

Но по «беловой» рукописи и по журнальному изданию («Октябрь», 1928, № 2. с. 126) корректное «узкокостная (!) Анна Ивановна».

PS

5 апреля 2016

Сергей Львович Николаев делает свои выводы на основании полудюжины «вешенских» слов, которые он выписал из моей работы о параллелях прозы Крюкова и ТД.

Таблица в сорок строк произведет впечатление на невнимательного читателя. Но не проведена работа по различению вешенского и глазуновского говоров: Волгоградский словарь стал нам доступен лишь несколько дней назад, а в других Донских словарях глазуновской лексики нет.

Кроме того, как правильно указывает Александр Григорьевич Бобров: «Вы рассуждаете в отрыве от истории текста и людей, я бы сказал, догматически».

Мы не знаем крюковской прозы после 1916 года. К этому времени писатель сосредотачивается на «эпопее» (по утверждениям современников) «по типу «Войны и Мира», пишет и публикует только публицистику.

Помимо этого: Сергей не обращал внимания на то, где и в речи какого героя звучат диалектизмы (и откуда сам герой, из какой он станицы).

Предположим, Крюков не знал вешенского говора. (Вешенская от Глазуновки в 60-ти верстах.) Но он общается с вешенцами, когда он начинает писать о вешенском восстании. Не в самой Вешенской, конечно, а в Новочеркасске и Ростове, куда регулярно приезжают свидетели восстания, а Крюков как редактор газеты записывает их рассказы. Он как секретарь Войскового Круга весной 1919 года получил предписания записывать рассказы вешенцев о восстании и публиковать их.

Смотри на сайте Крюкова в подборке его публицистики 1919 г.:

Зов братьев. «Донские Ведомости», № 103. 3/16 мая 1919. С. 1 А также Живые вести. «Донские ведомости». 21 мая (3 июня) 1919. С. 3–4

http://fedor-krjukov.narod.ru/Publicist_1917/zametki_1919.htm#svidetelstvo

Поскольку Федор Крюков, обладая удивительным музыкальным слухом, всегда очень точно передавал народную речь, с рассказами очевидцев восстания и специфическая лексика должна была попасть в роман.

И еще одно: работая в «Русском Богатстве», столичном журнале, Крюков, филолог-русист, закончивший Петербургский историко-филологический институт, а после многолетний преподаватель-словесник в гимназии, ограничивал себя в передаче диалектной речи. В романе он был не связан никакими ограничениями. Сам писал на литературном русском, герои его заговорили так, как они говорили в жизни. Потому противопоставлять крюковские тексты, написанные для журналов и газет «Тихому Дону» просто некорректно. (Таков случай, к примеру, с «богородицкой/богородицыной травкой.)

На поверхности и еще одно объяснение: Сергей забывает о том, что роман переписывался семьей Громославского и готовился к печати Серафимовичем. Который, редактируя, естественно, принимал меры к тому, чтобы после публикации не последовало разоблачения Шолохова. При этом сумма всех прочих аргументов в пользу крюковского авторства мне представляется столь значительной, что эти шесть лексем — не буря, и даже не легкий ветерок на поверхности Тихого Дона в жаркий июльский день.

На мой взгляд, принципиальная ошибка С. Л. Николаева в том, что он рассматривает язык писателя как некую застывшую данность. А писатель развивается. И язык его прирастает не только смыслами, но и новыми словами (из разных донских говоров!) Встретив у Пушкина написания «Курдрава» и «Кондрава», «Годунов» и «Гудунов» Сергей Львович решит, что это два разных писателя?

 

Материалы в заметке С.Л.Николаева взяты отсюда:

http://fedor-krjukov.narod.ru/slovar.htm

При этом «воровской городок Чигонаки», от которого происходит хутор Мелеховых находится в пяти-шести верстах от крюковской Глазуновки:

.

ЧИГОНАКИ

казачий городок времен Петра I; хутора (станицы) Чигонаки Глазуновские (близ Глазуновской станицы, родины Крюкова) и Чигонаки Новоалександровские. От Новоалександровской до Глазуновской 21 км.

«– Я к родной сестре в Чигонаки поехал» («В сугробах». 1917). –«Казаки “воровского” городка Чигонаки, угнездившегося в верховьях Дона, неподалеку от устья Хопра» (ТД: 2 , I, 113).

На топографической карте А. Ф. Маркса 1903 года «Чигонацкой» (южней Скуришенской и не нанесенной на карту Глазуновской), позднее «Чиганаки». У Крюкова и в ТД «Чигонаки».

Хутор Татарский находится хоть и на правом берегу, но где-то недалеко от Чигонакской станицы, смежной с Глазуновской, или Новоалександровской: «Лет десять спустя на том месте, где раньше дымились курени Чигонацкой станицы, поселились пришлые казаки и те, что уцелели от разгрома. Вновь выросла и опоясалась боевыми валами станица. С той-то поры и пришел в нее из Воронежского указа царев досмотрщик и глаз – мужик Мохов Никишка. Торговал он с рук разной, необходимой в казачьем обиходе рухлядью: черенками для ножей, табаком, кремнями; скупал и продавал краденое и два раза в год ездил в Воронеж, будто за товаром, а на самом деле доносил, что в станице пока-де спокойно и казаки нового злодейства не умышляют. От этого-то Мохова Никишки и повелся купеческий род Моховых» (ТД: 2 , I, 113–114).

От устья Хопра до озера Чигонаки 25 км.

Чиганаки-1 от Глазуновской в семи км.

Объяснение того, как появляется Вешенская, выглядит так: «На пологом песчаном левобережье, над Доном, лежит станица Вёшенская, старейшая из верховых донских станиц, перенесенная с места разоренной при Петре I Чигонацкой станицы, переименованная в Вешенскую. Вехой была когда-то по большому водному пути Воронеж – Азов» (ТД: 2, X, 165). При этом, чтобы устранить противоречие с 2, I, 113–114, тут же объяснено:«Против станицы выгибается Дон кобаржиной татарского сагайдака, будто заворачивает вправо, и возле хутора Базки вновь величаво прямится, несет зеленоватые, просвечивающие голубизной воды мимо меловых отрогов правобережных гор, мимо сплошных с правой стороны хуторов, мимо редких с левой стороны станиц до моря, до синего Азовского. Против Усть-Хоперской роднится с Хопром, против Усть-Медведицкой – с Медведицей, а ниже стекает многоводный, в буйном цвету заселенных хуторов и станиц».

Географический перенос хутора Татарского в Вешенский юрт, очевидно, продиктован попыткой автора угадать местоположение «русской Вандеи». См. книгу генерал-майора Александра Голубинцева «Русская Вандея. Очерки гражданской войны на Дону 1917–1920» (Мюнхен, 1959), где описано участие в боевых действиях Ф. Д. Крюкова и из которой можно понять, что в 1918 году Крюков вместе с Голубинцевым готовил Усть-Хоперское восстание.

При публикации романа не все противоречия были замечены и устранены, и в главе LIX третьей книги Прохор Зыков едет из Татарского в Вешенскую через хутор Рубежин (что абсурдно, если Татарский в Вешенском юрте, но не вызывает вопросов, если хутор Мелеховых и впрямь недалеко от устья Хопра). А еще ближе к станице Глазуновской.

А.Ч.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ПОЛЕМИКИ ТУТ:

Букановский казак Александр Чистоходов о языке «Тихого Дона». Ответ Сергею Николаеву:

Букановский казак Александр Чистоходов о языке «Тихого Дона»

См. также тут:

Андрей Чернов. ЕЩЕ О ДИАЛЕКТАХ КРЮКОВА И ШОЛОХОВА

Другие материалы о «Тихом Доне» на «НЕСТОРИАНЕ»

Страницы моей книжки «Федор Крюков. Запрещенный классик» можно полистать здесь:
https://wp.me/p2IpKD-2AP