Андрей Чернов. УТРАТА ВЕНЦА

Памятник Ниеншанцу. Пушки подлинные: чугунные, тутошние, трофейные

Шведская карта XVII века

Шведская карта

Русская карта

Охтинский мыс и палатки археологов

Большой неолитический нож

Нижние венцы донжона Ладскроны. 1300 г.

Один из бастионов Ниеншанца

Тайная дверь, ведущая в ров Ниеншанца

Сломанный ключ от тайной двери Ниеншанца. Обнаружен в крепостном колодце

Музей и парк на Охтинском мысу. Фото с конкурса студенческих архитектурных проектов

Осенью 2009 года археолог А. Н. Кирпичников на вопрос корреспондента, «не случайно, наверное, шведы назвали свою крепость Ландскрона – венец земли?» ответил: «Они перевели по-своему название новгородской деревни, которая была на этом месте – Венчище».

http://svpressa.ru/society/article/16584

Уточним: Венчище – это деревня, возникшая на руинах некоего Венца (как мы еще увидим, имеется в виду новгородская крепость на мысовом Охтинском городище, захваченная в 1300 году и перестроенная шведами).

Весной 1703 года Петр I штурмом взял Ниенша́нц. Шведы называли эту самую восточную свою крепость Нюенсканс (швед. Nyenskans – «Невское укрепление»; фин. Nevanlinna). Была она центром города Ниен (швед. Nyen) на Неве, в устье реки Охты.

Если Ораниенбаум русский народ перекрестил в Рамбов, то еще более дикое для славянского уха Nyenskans превратилось в Канцы, или даже в краткое, как удар кнутом, – Кáнец. Но в прозвании Канец жив и отзвук более раннего имени. Эхом отзывается в нем начальное – Венец.

А Венчищем звалось это же место согласно обыскным и переписным книгам рубежа XV и XVI веков:

«…да Архангелской свещенек Спаского погоста от выставки с Венчища».

Из документа обнаруженного историком Адрианом Селиным в сборнике отдельных и обыскных книг Водской пятины 1599–1601 гг. РГАДА. Ф.1209. Д. 16960. Л. 347–348 об.; Селин А. А. К исторической топографии Невского устья на рубеже XVI-XVII вв. // Древние культуры Центральной Азии и Санкт-Петербург. Материалы Всероссийск. науч. конф., посв. 70-летию со дня рожд. А. Д. Грача. СПб., 1998. С. 269-272.

http://www.tellur.ru/~historia/archive/02-01/selin.htm.

Повторим: это память о том, что когда-то здесь был некий «венец». (По той же лексической модели городищами на Руси именуют места, на которых некогда стояли укрепленные городки.)

Новгородский летописец сообщает о том, как шведы в 1300 году позвали римского архитектора и возвели крепость в устье Охты: «…и поставиша городъ надъ Невою на устьи Охты рекы… и нарекоша его Венець земли» (Софийская летопись. ПСРЛ, Т. 6. Вып. 1. Стб. 366). То есть венец Шведской земли. Летописец отнюдь не ошибается: другая шведская Ландскрона была на северном берегу Балтики, надалеко от Хельсинборга. А потому новое имя новостью для оккупантов не являлось: это одновременно и перевод с языка автохтонов, и традиционное свейское название.

Рассказывает летописец и о том, как на другой год князь Андрей Александрович (сын Александра Невского) крепость взял и сжег.

О строительстве Ландскроны в 1300 г. сообщает Новгородская первая летопись:

«В лето 6808… Тои же осени заложиша церковь камену святого Михаила на Михайлове улице. Того же лета приидоша из заморья Свея в силе велице в Неву, приведоша мастеры из своеи земли, из великаго Рима от папы мастер приведоша нарочит, и поставиша город над Невою на усть Охты рекы, и утвердиша твердостию несказанною,  поставиша в нем порокы, похваливашася окаяннеи, и нарекоша его Венец земли, бо бе с ними наместьник королев именем Маскалко, и посадивше в нем мужи нарочитыя с воеводою Стенем, и отъидоша; князю великому Андрею не бывшю тогда в Новеграде» (Новгородская первая летопись. ПСРЛ. Т. III. 1950. С. 330–331).

Венец открыл, но не успел раскопать археолог Петр Сорокин. Ему просто не дали это сделать! Сорокин обнаружил ров, ложе которого устлано листами бересты. А засыпан ров был при возведении шведской крепости – Ландскроны.

Информация о древнерусской крепости на Охтинском мысу была подтверждена дендрохронологическими исследованиями и опубликована в 2012 году: 16 образцов археологического дерева датируются 1280–1290-ми годами. А шведы захватили мыс только в 1300-м:

Выписываю из официального дендрохронологического отчета: «Исследованные образцы относятся к разным хронологическим периодам. Большая часть связана с крепостью Ландскрона (90 экз.). В выборке представлены разные типы конструкций: деревянные клети на погребенной почве (раскопы 11, 15/5), плахи и колья, укреплявшие стенки крепостных рвов (раскопы 8, 10/2, 16/1, 16/2), бревна гати (раскопы 9, 11), башня на площадке крепости, детали из развалов дерева на ее территории. Получили датировку 58 образцов: 42 из них датированы 1300 г. (у образцов зафиксированы внешние кольца); 16 образцов утратили несколько внешних колец (от 1 до 13; у одного образца отсутствует значительная часть заболони — более 60 годичных колец) и датированы 1280–1290-ми годами. Под конструкциями крепости был зафиксирован ров, в засыпке которого найдены деревянные детали, которые также имеют дендродату 1300 г., т. е. синхронны времени появления крепости, хотя сооружение рва 1 явно предшествует строительству укреплений Ландскроны».
(Тарабардина О. А. «Ландскрона и Ниеншанц: результаты дендрохронологических исследований». Российских археологический вестник. 2012. № 2. С. 630.)

* * *

Считается, что летописное «Венец земли» – калька со шведского Ландскрона. Но это невероятное допущение. В синодике середины XVI века из новгородской Борисоглебской церкви в Плотниках читаем: «…и у Венца избиеных от немець при князе Андреи». Невозможно представить, чтобы за год возникшее на пустом месте новое шведское название было а) переведено; б) русифицировано; в) прижилось в виде русского топонима на самой Охте (Венчище).

Вот полная цитата:

«Покои Господи избиенных на Неве от немець при велицем князе Александре Ярославичи и княжих воевод, и новгородцькых воевод, и всех избиеных братии нашей; и на ледом избиеных от нимець братии нашей; и на Ракоборе избиеных от немець братии нашей; и у Венца избиеных от немец при князе Андреи; и у Выбора избиеных от немець братии нашей при князе Юрьи; и в Орехове скончавшихся братии нашей; и под Корельским городом избиеных от немець братии нашей; и на Нарове избиеных при князе Александре Ярославлице; и на Мурманех, и на Печере, и в Перме и на Югре избиеных братии нашей; и под Псковом избиеных братии нашей; и в полону скончавшихся братии нашей, и в поганьском языкы; и на Дону избиеных братии нашей при велицем князе Дмитреи Ивановичи; и под Торжком избиеных братии нашей от князя Михаила, и згоревших от огня в Торьжку; и в Новом городе избиеных братии нашей; и на Русе избиеных боляр новгородцкых и иных братию нашю от князя Василья Васильевича» (см.: Шляпкин И. А. Синодик 1552–1560 г. новгородской Борисоглебской церкви // Сборник Новгородского общества любителей древности. Новгород, 1911. Вып. 5. С. 6–7 (отдельной пагинации).

В этом ряду все названия своих крепостей – славянские, а чужих (Ракобор, Выборг)  – славянизированные. Битва при Ракоборе состоялась 18 февраля 1268 года между армиями северорусских княжеств и объединёнными силами рыцарей Ливонского ордена и Датской Эстляндии вблизи крепости Везенберг (Ракобор).

Но ведь Венец – новгородская крепость. В 1300 году шведы ее всего лишь перестроили. Чего же ради монах-новгородец будет называть ее шведским именем?

Археолог Петр Сорокин рассказал об этой новгородской крепостце, следы которой обнаружены его экспедицией на Охтинском мысу. Крепостца предшествовала шведской Ландскроне (а, значит, у нее было и какое-то неизвестное нам имя):

«Эти земли у устья Охты были недосягаемы для наводнений. Здесь пересекались важнейшие пути того времени – водный, проходивший по Неве, и сухопутный – из Новгорода и Ижорской земли в Карелию и Финляндию. Ну и хорошая гавань для стоянки судов.

И тем не менее открытие средневекового мысового городища стало для нас полной неожиданностью. Ведь это поселение не было упомянуто ни в каких исторических документах. Вообще-то строительство на мысах укреплений в то время явление нередкое. Но в Приневье не было известно ни одного. Хотя при этом есть многочисленные свидетельства того, что Нева была важнейшим участком пути, связавшего Русь со странами Северной Европы

Мы обнаружили 80-метровый оборонительный ров шириной около 3 метров и глубиной 2 метра. И похоже, что за ним находилась стена. От нее сохранились остатки вала. А во рву найдены массивные деревянные детали, которые, я думаю, были частями крепостных стен. Основания деревянных сооружений были обнаружены и на внутренней площадке древнего городища. Ров той первой крепости явно был засыпан в 1300 году перед началом строительства Ландскроны».

http://www.spbvedomosti.ru/print.htm?id=10271123@SV_Guest

См. также: Сорокин П. Е. Ландскрона, Невское устье, Ниеншанц: 700 лет поселению на Неве. СПб., 2001.

Повторим: если бы шведы, взявшие в 1300 году новгородскую крепость, сами придумали имя «Венец (земли)», то за одно лето существования крепости имя не сохранилось бы в народной памяти и не превратилось в Венчище. Другое дело, если оккупанты только калькировали русское «Венец», добавив к нему lands. Это обычная практика экспансионистских режимов (чтобы успешно управлять захваченной территорией, важно, помимо прочего, прикрепить новое имя к местному, устоявшемуся  названию, и самый надежный и простой способ – калькировать его).

Шведы переводили русские названия на шведский. В Писцовой книге Водской пятины под 1500 годом упоминается расположенное там торговое поселение, «сельцо на Усть-Охты на Неве». Оно и дало имя шведскому поселению. (За два века Ландскрона уже прочно забылась.)

Городок Ниен нанесен на карту Карелии и Ингерманландии 1580-х годов, составленную, как полагают, по приказу Понтуса Делагарди  (напомним, что nyen по-шведски – «невский»).

Выписываю из Вики: «…в Писцовой книге Водской пятины 1500 года приводится первое описание здешних поселений (трёх деревень и сельца, в котором было 18 дворов). Земли в нижнем течении Охты издавна принадлежали двум знатным боярским родам Великого Новгорода, а после присоединения его в 1478 г. к Москве вошли в состав владений Великого Князя Московского. Известно, что инженер-фортификатор Ивана Грозного Иван Выродков совместно с П. Петровым в 1557 году руководил строительством порта-крепости в устье реки Нева. В документе, датируемом 1599–1601 годами, упоминается наличие в городке Невское устье Государева гостиного двора, корабельной пристани и православного храма, кроме того, говорится, что в городке жили «волостные люди». Известно, что только в 1615 г. сюда приходили 16 судов из Выборга, Ивангорода, Ладоги, Нарвы, Новгорода, Норчёпинга, Ревеля, Стокгольма».

И еще: «В 1617 году по Столбовскому миру Ижорская земля была закреплена за Швецией. В 1632 году на правом берегу Охты, напротив крепости, по приказу короля Густава II Адольфа был основан торговый город Ниен (Ниенштадт). В течение последующих десяти лет королева Кристина (1626–1689) пожаловала ему полные городские права».

Ниен вырос во время оккупации шведами Приладожья из Невского городка. И само названия Ниенштадт – перевод с русского.

Несколько ранее подобное «переименование» произошло с Ореховым островом. Нотеборг – это прямой перевод с русского (только тут добавлено не lands, а bоrg). Шведское Nöte – орех, borg – крепость, город.

А шведское название Приозерска Kexholm – «кукушкин остров». Но это эхо карельского Kägöisalmi и финского Käkisalmi – «кукушкин пролив».

Венцом эта северная территория была именно с точки зрения Новгорода, ведь место венца – на макушке. А Нева и Охта от Новгорода – строго на север, по направлению к Полярной звезде, символизирующей для мореходов Северного полушария одновременно два капитальных понятия – север и верх.

Пример из моей «Азбуки Петербурга» (метафора скроена по той же пространственной логике):

Колокольня венчается маковкой,
Голень (это известно) коленкой,
Сторона Петроградская Карповкой,
А Васильевский остров – Смоленкой.

Глянем на карту – эти речки и впрямь, как венцы на дивных звериных головах. Так и Нева венчала новгородские владения (была пограничной рекой), а крепостца на охтинском мысу в прямом смысле слова венчала Неву. Северо-западней в XIII веке новгородских крепостей не было.

Охтинский мыс – это последнее по течению Невы место, которое не затопляется во время наводнений. Дальше – низменная дельта. На каждом рукаве крепость не поставишь. Но сторожевая крепостца в устье Охты и впрямь была «венцом» – она контролировала всю Неву.

Петр Сорокин поймал укрытый берестой новгородский ров под шведской Ландскроной. Это значит, что новгородцы были тут раньше шведов, ну и, соответственно, русское название предшествует шведскому.

Благодаря раскопкам Петра Сорокина мы знаем, что впервые люди облюбовали Охтинский мыс еще до рождения Невы – 7 тысяч лет назад. (Неве около 3,5 тысяч лет.) Но крепость должна была здесь появится только после Невской битвы. (До шведской Невской экспедиции 1240 г. и их тогдашней попыткой прорваться к Ладоге такой необходимости могло и не быть.) А, значит, что основать Венец новгородцы должны были при Александре Невском.

Археолог Сорокин нашел ров крепости Венец, венчавшей Новгородские земли в северо-западном углу Ижорской пятины.

Поселки Венец есть в Польше (один близ Влоцлавека на Висле) и один в Болгарии.

Не настаиваю на привязке севера к верху (она в данном случае необязательна).

Но вот еще аргумент… В России поселения с названием Венец встречаются только в Муромский лесах (в бассейне Оки между Муромом и Нижним Новгородом), где находятся три села с названием Венец (Сосновский, Богородский и Павловский районы), а также поселок и станция Венец (Ардатовский район). Всё это Нижегородская область.

Что ж, очень по-русски. Ибо конец – делу венец. Дошли до конца своей земли, и назвали последнюю крепость Венцом.

Почти через полтысячелетия Петр I возвращается в ту же точку и строит свой имперский Парадиз лишь на несколько верст западней новгородского Венца. Ниеншанц был переименован Петром I в Шлотбург (нидерл. Slotburg – ЗамОк-город). Вне зависимости от географии (на севере крепость или на юге), название сторожевых крепостей венцами – многовековая русская традиция. При том, не книжная, а фольклорная. При Алексее Михайловиче воевода Богдан Хитрово срубил крепостцу на вершине Симбирской горы на Волге. Это место стало называться в народе «Венцом». (Сейчас так называется центральный район Ульяновска.) При этом город в низовьях Волги строился именно как город-«страж» и главным его назначением было хранить державу от вражеских набегов. Такой же оборонный смысл и у северного невского Венца. Потому, когда уже не стало ни Венца, ни Ландскроны, население устья Охты помнило начальное название (и оно живет несколько сот лет в топониме «Венчище»). Видимо, знал об этом и Петр. Название «Кронштадт» (на острове Котлин) в переводе с немецкого «Город-Венец», Кроншлот (первоначальное название города и первый форт, сработанный Доменико Трезини в 1704 г.) – «Крепость-Венец».

В Швеции мы также знаем одну Ландскрону. Но она XV века: Ландскрона, расположенная в удобной для судов бухте и получившая права города в 1413 году, сыграла важную роль в истории Швеции и Дании. Датчане несколько раз ее брали и пытались здесь укрепиться. Но не смогли.

Андрей Чернов

PS:

НЕВСКАЯ БИТВА ЕЩЕ НЕ КОНЧЕНА

Памятники Охтинского мыса, открытые археологом Петром Сорокиным и приговоренные к уничтожению чиновниками Газпрома (при активном соучастии в этом преступлении руководства Института истории материальной культуры РАН!), всё еще хранят бесценную информацию о пра-истории Петербурга. Сорокин успел обнаружить ров (днище выложено берестой) древнерусской крепости, предшествующей шведской Ландскроне. И после этого был изгнан с Охтинского мыса. Дальнейшие работы НА ЭТОМ участке не производились, но руководство ИИМКа пошло на подлог и объявило, что всё уже исследовано и никакой археологии на Охтинском мысу не осталось.

Так была древнерусская крепостца на месте Ландскроны, или Сорокину она помстилась?

Историк (не археолог!) Игорь Данилевский пишет:

«Кстати, прозвище Невский он получил достаточно поздно. Только в XIV веке его упоминают впервые с этим прозвищем, а заодно упоминают с этим же прозвищем и его сыновей. То есть прозвище ему было дано явно не в связи с той самой Невской битвой, которую все вспоминают, поскольку проходили когда-то курс отечественной истории в школе. Александру тогда было всего 18 лет, и поэтому его дети явно не могли принимать участие в этом сражении. Речь идет о другом — это какие-то владения Александра в районе Невы…»
http://postnauka.ru/video/50668

Уточним: речь не «каких-то владениях» князя, а о древнерусской крепостце Венец, основанной в устье Охты то ли Александром, то ли его сыном Андреем. Это первая попытка новгородцев укрепиться на берегах Невы и выстроить пра-Петербург.

(И еще. Московский историк ошибается только в одной географической мелочи: Невская битва со шведами восемнадцатилетнего князя Александра произошла не в устье Охты, а на 20 верст южнее, в устье Ижоры.)

ВЕНЧИЩЕ
былина
. . . . . . . . . . . . . . . .Петру Сорокину
.
. . . . . . . . . . . У Венца избиеных от немець
. . . . . . . . . . . при князе Андреи…
. . . . . . . . . . . . . Синодик Борисоглебской церкви
. . . . . . . . . . . . . в Плотниках. Новгород. XVI век

Пра-Петербург — конечно, Ниеншанц,
(Окопчик-на-Неве). Уныл, пустынен
заштатный шведский городишко Ниен.
И пустота Петру давала шанс.
Он не шутил. Он приступил всерьёз.
Спалил посад. А как сыграли зорю,
пошёл на штурм. И крепость перенёс
на пару вёрст. Ну, чтоб поближе к морю.
Пра-Петербург — конечно же, Ландскрона
(Земли Корона). До трудов охочий
до завершенья летнего сезона
возвёл для свеев крепость римский зодчий.
…Да разметал её с обслугой всей
сын Александра Невского — Андрей.
Пра-Петербург — признаем наконец! —
в синодик заглянув Борисоглебский, —
Венец (ну а венец и есть венец) —
при море аргумент довольно веский,
упёртых новгородцев крепостца,
коварному соседу в назиданье
заложенная с чистого листа…
Да герцог Биргер перевёл названье
ну и сорвал Венец. Но связь имён
во рву мерцала ключиком утерянным.
А то, что Венчищем звалось потом,
так то открыто Адрианом Селиным.
И всё это — Венец, Ландскрона, Ниен,
и пир Петра, и Невская победа,
и даже неолита закулиса
лежит на стрелке Охтинского мыса —
от пуговиц янтарных рыбоеда
(тогда ещё Нева не потекла!)
до фибул из двухсотграммовых гривен
и кубков византийского стекла.
Копай себе в архивах между строк.
Пять миллионов, а поплакать не с кем,
что на глазах ветшает городок,
завещанный нам Александром Невским.
24–25 января 2015
.
PPS. ПОЧЕМУ «ОРЕШЕК» НАЗВАН ОРЕШКОМ

Ореховый остров впервые упоминается в новгородском летописании в 1228 г. Но прошел почти век, прежде чем защиты своих северных владений новгородцы построили здесь первую деревянную крепость (1323 г). Называли ее Ореховой. Или Орешком.

Ореховый остров – это не потому, что он «по форме напоминает орех» (орехоподобен любой овальный или круглый островок), и не потому, что здесь были заросли орешника. Известно чешское средневековое проклятье: К Велесу за море!.. Остров находится в самом «низу» озера, у истока Невы. По восточнославянскому преданию тут и должен обитать Велес, он же Ящер. Тот, что в детской фольклорной игре сидит под ореховым кустом и грызет «орешки каленые».

У западных и южных славян орех – дерево священное, связанное с загробным миром. Лещина – благословенное дерево, в него «гром не бьет». Она – мощный оберег. В Болгарии, Македонии и восточной Сербии лесной орех и его ветки считались местом обитания душ предков. При помощи лещиновой рогатины лозоискатели находили воду. Викинги считали, что ореховый щит обладает магической силой.

На Ореховом совершались жертвоприношения.

Б. А. Рыбаков в «Язычестве Древней Руси» пишет, что «Отголоски архаичного культа ящера сохранились в Новгороде, где святилищу Перуна, созданному Добрыней в 983 г., предшествовало святилище какого-то “коркодила”». Эхо жертвоприношения Велесу до наших дней дошло в детской игре в «Яшу». Но еще в XIX веке в Белоруссии был записан архаический вариант этой «игры», и вместо мальчика Яши, выхватывающего из хоровода приглянувшихся девочек, там в центре живого круга хтонический Ящер.

В 1950-х, в подмосковной Опалихе мы, дети, пели так:

Сиди, сиди, Яша,
Под ореховым кустом,
Грызи, грызи, Яша,
Орешки каленые,
Милому даренные.

Чок, чок, пятачок,
Вставай, Яша-дурачок!
Где твоя невеста?
В чем она одета?
Как ее зовут
И откуда приведут?..

В книге Б. А. Рыбакова приведен архаичный текст (М., 1981. С. 40) той же песни: «Сядить Ящер / У золотым кресле / У ореховым кусте / Орешачки луще…». И далее: «Возьми себе девку, / Которую хочешь…»

Однако в Белоруссии хороводная песня про Ящера записана в двух вариантах еще в середине позапрошлого века:

Безсонов П. Белорусские песни. М., 1871. С. 81–82.

(Сердечно благодарю за помощь в поисках этой песни минчан Ирину Коледу и Вадима Зеленкова.)

Вот как описывают развернутый вариант этой игры фольклористы:

«Ящер, не снимая с глаз повязки, указывает на очередную жертву. Если жертвой оказывается юноша, то он занимает место ящера. Если девушка, то ящер несёт  топить её к ближайшей речке. По пути к воде девушка может откупиться, например, поцелуем, или же подождать, пока ящер обессилит и сам отпустит жертву. Всё зависит от желания жертвы».

http://slavyans.narod.ru/games-people/ayzsher.html

Но и ореховый куст – тоже лишь позднейшая замена. В других вариантах игры куст не ореховый, а ракитовый. (Ракита, то есть ива, – у многих народов дерево смерти.) У нас во дворе тоже было «под ореховым кустом». Но это потому, что «орешки каленые». Однако они не с куста, под которым Яша (в белорусском древнем варианте Ящер) сидит. Орешки-то «милою дарёные», то есть принесенные ящеровой невестой, жертвой Велесу. В детской игре дожил до дней нашего детства обряд человеческого жертвоприношения Велесу.

…Когда основные работы по в по возведению Ландскроны заканчиваются, в Ладожское озеро направляется отряд под командой Харальда (800 воинов). Цель – уничтожить центр язычников на одном из остров. Вскоре остров был оккупирован.

Надо ли удивляться, что это, как отмечают сами шведы, «остров язычников» был именно Ореховым островом?

Отсюда часть отряда занялась грабежами прибрежных карельских селений. И только буря пресекла эту карательную экспедицию.

PPPS. 

В родном моем Питере совершается преступление против мировой культуры. При попустительстве патриотов-государственников с Площади Пролетарской диктатуры (эта та, на которой Смольный) гибнет бесценное, невосполнимое и невосстановимое историческое наследие.

В 2010-м с Охтинского мыса была изгнана археологическая экспедиция Петра Сорокина, обнаружившая здесь три шведских крепости,  а под ними древнерусское мысовое городище XIII века и неолитические стоянки. Дирекция ИИМКа (Евгений Носов, Олег Богуславский) отрядили на «доисследование» Наталью Соловьеву (в городе эту даму прозвали археологиней-по-вызову). Разумеется, ничего стоящего ее внимания Соловьева не обнаружила. И дала разрешение на снос неисследованных участков культурного слоя (только в пятне предполагавшейся застройки Охта-центра не раскопано около 4000 квадратных метров средневекового культурного слоя и 20000 квадратных метров неолита!). После того, как градозащитники остановили возведение газпромовской «кукурузины», участок (он до сих пор принадлежит Газпрому) был заброшен. Впрочем, забор стоит, территория охраняется, и археологам проходу по-прежнему нет. А то, что обнаженные валы и рвы Ниеншанца размываются паводками и дождями, так на то она и природа, чтобы залечивать нанесенные ей человеком раны.

Андрей Чернов

ПРОДОЛЖЕНИЕ ТЕМЫ. ОХТИНСКАЯ ДЕКЛАРАЦИЯ:

На «Несториане»:

https://nestoriana.wordpress.com/2013/04/19/ohta-deklaraciya/

На сайте БАШНЕ-НЕТ:

http://bashne.net/?p=2899

НОВЫЕ МАТЕРИАЛЫ (январь 2020):
https://novayagazeta.ru/articles/2020/01/22/83567-peterburgskaya-troya-dlya-sluzhebnogo-polzovaniya?fbclid=IwAR1FZD2eG7OYLXlSuY-3cu3ANWfoSB8NziAYiCjxtmdap0QO4xyi-7Le1Ps