В. М. Шепелев. ИЗ ЛИЧНОГО АРХИВА. ЗАМЕТКИ О «ТИХОМ ДОНЕ». 1987–1988.

ОТ ПУБЛИКАТОРА

Выкладываю неопубликованную заметку тридцатилетней давности. Автор ее не литературовед, просто интеллигентный читатель. То, о чем он пишет, сегодня не новость. Тем не менее этот его текст – замечательное свидетельство того, как в середине 1980-х треснул монолит официального шолоховского мифа. Достаточно было обладать здравым смыслом и читательской честностью, чтобы то, что представлялось армированным бетоном, то, на утверждение чего работали сотни пропаганцев в десятках официальных, в том числе и академических учреждениях, на свету оказалось безграмотной, плохо сочиненной туфтой.
А. Ч.

Распространено мнение, что большая и лучшая часть романа М. Шолохова «Тихий Дон» написана другим человеком.

В книге В. Литвинова «Михаил Шолохов» говорится, что противники писателя после выхода в свет первых томов заявляли, что молодому литератору из Вешенской ни за что в жизни не написать было такого потрясающего литературного шедевра (3:20).

Исследователь творчества М. Шолохова М. Якименко пишет, что писателю довелось вынести «чудовищное по своей нелепости, но тем не менее весьма холодное обвинение в плагиате», и что секретариат Северо-Кавказской ассоциации пролетарских писателей провел специальное расследование, а в сообщении о результатах этого расследования под достаточно весомым заголовком «Против клеветы на пролетарского писателя» сообщается:

«Выдвинутые против Шолохова обвинения являются гнуснейшей клеветой, и при расследовании ни одно из этих обвинений не подтвердилось» (6:20,90).
Никаких подробностей об этом деле не сообщается в книгах, посвященных М. Шолохову.

Чтобы принимать или отвергать какое-то утверждение, нужно приводить доводы рассудка, потому что любая точка зрения нуждается в мотивированных обоснованиях.

Никаких подробностей об этом деле не сообщается, читателям предлагается просто поверить, что никаких оснований для обвинения Шолохова в плагиате не было и нет, что все подозрения в литературном воровстве «не подтвердились».

Попробуем самостоятельно разобраться, имеются ли основания для того, чтобы не считать Шолохова единственным автором «Тихого Дона»?

Роман «Тихий Дон» можно назвать «энциклопедией казачьей жизни». Справедливо пишется, что «только само искусство может ответить так, как это сделал Шолохов: он ввел читателя в казачий курень, посадил с хозяевами за один стол, взял в поле «сены ставить», на рыбалку, на ток» (3:84).

Но чтобы достичь этого, надо, кроме большого литературного таланта, еще знать эту жизнь досконально, и не одним умом, а с малых лет испытать всем своим существом те ощущения и чувства, которые рождаются на родной земле от постоянного общения человека с окружающим миром.

Прежде всего надо отметить, что Шолохов не является казаком, хотя на фотографиях его можно видеть в казачьей шапке и одежде.

Более того, Шолохов не имел времени и возможности очень близко узнать эту жизнь, когда она наиболее обостренно и эмоционально воспринимается – в детстве и юности.

Отец писателя, Александр Михайлович, был выходец из Рязанской губернии, а мать, Анастасия Даниловна Черникова, являлась дочерью крепостного крестьянина из Черниговщины.

В. Гура, биограф М. Шолохова, говоря об отце писателя, пишет, что ему с молодых лет пришлось работать по найму, разделяя участь всех «иногородних» на Дону.

По суровым казачьим законам он не имел права на собственный надел земли, поэтому сеял хлеб на арендованной казачьей земле, часто менял профессии и кочевал с семьей по донским хуторам и столицам (1:12–13).

Обратим внимание на последние слова – «кочевал с семьей по Донским хуторам и станицам». Следовательно, не могло быть какой-либо постоянной тесной связи, точнее – дружбы, с какой-нибудь настоящей казачьей семьей, где будущий писатель мог бы не от случая к случаю, а постоянно наблюдать повседневную жизнь казаков.

Михаил Шолохов родился в мае 1905 года на хуторе Кружилином. Значительная часть детства его прошла на хуторе Каргинском, куда семья Шолоховых переехала в 1910 году в связи с поступление отца на службу к одному купцу.
Михаил Шолохов поступил учиться в Каргинское начальное училище в 1912 году в возрасте 7 лет, но вскоре тяжело заболел и отец отвез сына лечиться в Москву летом 1914 года.

«Не окончив Каргинского училища, – рассказывал сам писатель, – поступил в подготовительный класс Московской гимназии Шелапутина… Учился в Москве года 2 – 3, а затем продолжал учение в Богучарской гимназии…» (1:14).

Город Богучар находится в Воронежской губернии, там после Москвы жил и учился Шолохов, который так писал об этом периоде своей жизни:

«Я в это время учился в мужской гимназии в одном из уездных городов Воронежской губернии. В 1918 году, когда оккупационные войска подходили к этому городу, я прервал занятия и уехал домой» (1:16).

Несколько месяцев Шолохов учился в 1918 году в Вешенской. Перед самой революцией Шолоховы поселились на хуторе Плешакове Еланской станицы, где отец служил управляющим на паровой мельнице. Семья жила прямо в завозчицкой, в небольшом каменном доме. Михаил приезжал на каникулы и проводил здесь все лето (1:15).

Спрашивается, где Михаил Шолохов мог набраться необходимых впечатлений, если с раннего детства «кочевал с семьей по донским хуторам и станицам», а после семи лет тяжело заболел и в это время, естественно, было не до тесного общения с казаками и Донской природой, а с девяти лет Михаил Шолохов постоянно живет сначала в Москве, а затем на Воронежской земле?

В конце 1922 года семнадцатилетний Шолохов снова приезжает в Москву.

С октября 1923 года Шолохов начинает в Москве печататься.

В начале 1926 года в издательстве «Новая Москва» вышел в свет первый сборник Шолохова «Донские рассказы».

Второй сборник, «Лазоревая степь», также вышел в 1926 году.
Отметим, что, по словам В. Гуры, «сам писатель слишком сурово оценивал свое раннее творчество, много лет не переиздавал рассказы, считая, что уж очень много в них наивного и детски-беспомощного» (1:36).

Льстивые попытки В. Гуры рассматривать «Донские рассказы» как предысторию «Тихого Дона» решительно и с возмущением отвергал сам М. Шолохов, который в беседе с К. Приймой говорил: «Назвать «Донские рассказы» художественной предысторией «Тихого Дона» может тот, кто не умеет отличить дня от ночи (6:31)». В 1925 году Шолохов возвращается на Дон и осенью этого года начинает писать один роман.

По словам В. Литвинова, это была ««Донщина» со сравнительно скромной задачей – рассказать, как донские казаки участвовали в Корниловском походе на Петроград и что из этого получилось (3:81)».

Прошел год напряженного труда.

Биограф и исследователь творчества Шолохова В. Гура пишет, что «в конце 1926 года Шолохов прекратил работу над «Донщиной», временно отложил все написанное и приступил к созданию «более широкого романа», отодвинул начало повествования ко времени, предшествовавшему первой империалистической войне»…

Перед автором «Тихого Дона», обратившемуся в новому замыслу «по его собственному заявлению», «примерно с конца 1926 года», встал ряд вопросов: «Что это за казаки? Что это за область Войска Донского?» (1:43).

Сам Шолохов так вспоминал об этом периоде своей жизни: «…Написал листов 5–6 печатных, когда написал, почувствовал что-то не то… Поэтому я бросил начатую работу. Стал думать о более широком романе. Когда план созрел, приступил к собиранию материала… Помогло знание казачьего быта…» (5:407).

Если в конце 1926 года Шолохов только «стал думать о более широком романе» и «когда план созрел, – приступил к собиранию материала», то начать непосредственно писать первую книгу «Тихого Дона», он мог, в лучшем случае, лишь в начале 1927 года, учитывая, что сбор материала требовал очень много времени.

О том, какая это трудоемкая работа – сбор материала, – можно судить по следующим словам Шолохова:

«…работа по сбору материала для Тихого Дона шла по двум линиям: во-первых, собирание воспоминаний, рассказов, фактов, деталей от живых участников Империалистической и Гражданской войн, бесед, распросов, проверки своих замыслов и представлений, во-вторых, кропотливое изучение специальной военной литературы, разборки военных операций, многочисленных мемуаров, ознакомление с зарубежными, даже белогвардейскими источниками» (1:46).

Конечно, надо видеть разницу в объеме и трудоемкости работы по сбору нужного материала для всех четырех книг романа и для первых двух-трех, но одновременно с этим надо признать, что первые дороги гораздо труднее намечать и прокладывать.

Хотя Шолохов писал, что в работе по собиранию материала ему «помогало знание казачьего быта», сам же он также и утверждал, что казачий быт он изучал «в общении со стариками» (1:46), а любое общение, тем более не эпизодическое, требует определенного времени.

О том, сколько времени мог уделить Шолохов сбору материала и общению со стариками, пусть судит читатель, когда будет читать о его работе по подготовке к изданию первых трех книг романа.

Можно утверждать, что только в начале 1927 года, пусть даже с января месяца, Шолохов мог начать непосредственно писать первую книгу романа.
Допускаем самый благоприятный для писателя ход работы: план первой книги быстро созрел, за короткое время собран необходимый материал и в январе 1927 года на чистый лист бумаги стали ложиться первые строки великолепной прозы, ничего не имевшей общего с наивными и беспомощными рассказами первых двух книжек писателя.

В. Гура пишет, что «к концу 1927 года Шолохов завершил работу над первой книгой и подготовил рукопись к печати» (1:48).

Постараемся установить более точно время окончания работы над первой книгой, потому что слова «к концу 1927 года» содержат в себе намеренное расширение временных границ.

Рукопись сдается в набор примерно за два месяца, следовательно, в набор первая книга должна быть отправлена не позднее первых чисел ноября 1927 года.

Но до сдачи в печать рукопись в редакции должна быть прочитана, получить одобрение членов редколлегии и быть подготовленной к печати. На это надо еще хотя бы три месяца.

Отсчитываем с конца 1927 года (первые числа ноября) три месяца назад – получаем июль месяц. Именно в это время, июль 1927 года, никак не позже, в редакции журнала «Октябрь» должна была появиться рукопись первой книги «Тихого Дона», чтобы быть опубликованной в первых номерах журнала на будущий год.

Первая книга «Тихого Дона» была напечатана в журнале «Октябрь» за 1928 год: часть 1 – в № 1, часть 2 – в № 2, часть 2 – в № 3 и № 4.

Журнал «Октябрь» выходил в положенные сроки, задержек не было.
Об этом можно судить, во-первых, по тому, что в феврале 1928 года рецензент журнала «На литературном посту» в № 4 уже отмечал появление в печати романа «Тихой Дон», и, во-вторых, рецензия А. Серафимовича на роман была опубликована в «Правде» 19 апреля 1928 года.

Получается, что примерно за полгода Шолохов успел не только обдумать и собрать материал, но и блестяще написать первую книгу «Тихого Дона»?
Вспомним, что в конце 1926 года Шолохов прекратил работу над «Донщиной» и стал только «думать о более широком романе» и «когда план созрел, – приступил к собиранию материала».

Теперь вспомним, сколько времени затратил Шолохов на создание «Донщины». Он начал писать ее осенью 1925 года и в конце 1926 года прекратил. Считаем – примерно, год, даже немножко больше.

Итак, получается, что год понадобился Шолохову для написания малохудожественной «Донщины» и всего не более полугода для создания шедевра – первой книги «Тихого Дона»!

Хотя литературные произведения оцениваются не количественной стороной, а качественной, ради интереса сравним числа написанных печатных листов.
За год, когда создавалась Донщина, Шолохов, по его собственным словам, «написал листов 5–6 печатных».

В первой же книге «Тихого Дона», которую по нашим расчетам мог писать Шолохов не более полугода, вдвое больше – 13 печатных листов.

Теперь рассмотрим вопрос о количестве времени, затраченного на создание второй книги «Тихого Дона».

Если по нашим расчетам получалось, что для написания первой книги (сюда же входит составление плана и сбор материала) Шолохов имел примерно полгода, то для создания второй книги он имел наполовину меньше – примерно три месяца.

Подтвердим наше утверждение следующими простыми утверждениями:
Вторая книга «Тихого Дона» была опубликована в журнале «Октябрь» в номерах 5, 6, 7, 8, 9 и 10 сразу же вслед за первой книгой.

Ясно, что все части второй книги должны были поступить в редакцию сразу же, и также в совокупности они читались и готовились к печати.

В набор рукопись сдается примерно за два месяца. Номер 5 – это майский номер журнала, следовательно, к концу февраля – началу марта 1928 – все части второй книги должны были уже быть подготовленными к печати. Но до этого времени все главы второй книги должны были быть перепечатаны, прочитаны членами редколлегии и получить одобрение. На всю эту подготовительную работу надо было хотя бы 3–4 месяца.

Следовательно, рукопись второй части «Тихого Дона» должна была поступить в редакцию не позже, чем в октябре 1927 года.

Допустим, что Шолохов, отправив или сдав в июле 1927 года первую книгу в журнал «Октябрь» сразу же, как говорится, не переводя дыхания, стал работать над вторым томом «Тихого Дона».

Но он мог заниматься этой работой только в течение примерно трех месяцев, потому что в октябре этого года рукопись второго тома должна быть в редакции.

За такое короткое время, конечно, можно успеть как-то соединить «Донщину» с готовой второй книгой «Тихого Дона». Тут уж было Шолохову явно не до сбора «воспоминаний, рассказов, фактов, деталей от живых участников Империалистической и Гражданской войны, бесед, распросов, проверки всех замыслов и представлений…».

В. Гура пишет, что «работа над первым двумя книгами заняла у писателя около двух лет (с конца 1926 года по осень 1928 года)» (1:54).

Тут явное намеренное расширение границ времени. Если с моментом начала можно согласиться, что никак нельзя считать концом осень 1928 года, потому что не осенью 1928 года, а весной этого года, с мая месяца уже книга стала выходить в свет»!.. Какая уж тут работа писателя над произведением, если рукопись второй книги должна была поступить в редакцию не позже октября 1927 года…

В. Гура пишет явную ложь, когда утверждает, что «к концу 1928 года Шолохов закончил работу над второй книгой романа» (1, 54). Не Шолохов, а типография закончила работу над второй книгой к концу 1928 года, потому что уже вышли номера 5, 6, 7, 8, 9 и 10, где печаталась вторая книга.

Возможно, В. Гура специально сдваивает в одно целое работу над первой и второй книгами, потому что раздельное рассмотрение явно показывает, что на создание первой книги Шолохов мог иметь не более полугода и только около трех месяцев для подготовки к печати второго тома «Тихого Дона».

Но нельзя утверждать, что Шолохов только переписывал чужой труд.
Наиболее вероятным представляется следующий ход событий:

Шолохов писал «Донщину» и во время этой работы ему каким-то образом досталась чужая рукопись «Тихого Дона».

Прочитав ее, Шолохов оценил высокие художественные достоинства романа и решительно отложил в сторону все написанное им самим ранее.

Первая книга «Тихого Дона» была опубликована Шолоховым как собственная, наверное, без изменений.

Во второй книге Шолохов использовал свою «Донщину». Он так писал об этом: «когда первый том «Тихого Дона» был закончен, надо было писать дальше Петроград, корниловщину, я вернулся к прежней рукописи и использовал ее для второго тома» (6:68–69).

В. Гура подчеркивает, что «перенося отдельные отрывки из «Донщины» в «Тихий Дон» писатель добивался того, чтобы они органически вошли в художественную ткань нового произведения.

Открывая книгу описанием империалистической войны, Шолохов затем в форме воспоминаний Григория о «пройденной пути» не устраняет хронологический разрыв в повествовании…» (1:52).

Но не так просто было соединить написанное самим с чужой рукописью.
Об этом можно судить по следующим справедливым словам В. Гуры:
«Однако, введя рад эпизодических персонажей, Шолохов теряет из поля зрения основных героев, с большим трудом соединяет сюжетные линии. Вторая книга хроникальна, перегружена документами. Видимо, в таком плане шла работа над «Донщиной», часть глав из которой вошла в «Тихий Дон» (1:53-54).

Напомним, что на создание второй книги Шолохов имел по нашим расчетам, примерно три месяца. За это время, конечно, только можно успеть как-то соединить написанную кем-то вторую книгу с частями «Донщины», чтобы собственный труд не пропадал.

На подготовку к печати начальных глав третьей книги «Тихого Дона», которые были опубликованы в номерах 1, 2 и 3 за 1929 год журнала «Октябрь», Шолохов имел гораздо больше времени – примерно около года.

Вот наши расчеты:

С октября 1927 года Шолохов уже мог заняться другой работой, сдав два первых тома романа в редакцию.

С августа 1928 года рукопись третьей книги должна находиться в редакции, а с октября 1928 года начальные главы третьей книги должны были быть готовы для сдачи в набор.

«Тихий Дон» печатался невероятно быстро: первая книга была опубликована в первых четырех номерах журнала «Октябрь» за 1928 год, второй том в номерах 5, 6, 7, 8, 9 и 10 за тот же год, а начальные главы третьей книги в первых трех номерах журнала за 1929 год.

В. Гура пишет, что «в декабре 1929 года ростовский журнал «На подъеме» сообщал, что Шолохов «заканчивает третью книгу «Тихого Дона» и объявлял из номера в номер, что роман будет печататься на его страницах. Однако работа над третьей книгой, в основном уже написанной, затягивалась (1:59).

В четвертом томе собраний сочинений М. Шолохова на странице 439 дается такое объяснение долгого молчания: «Сложность замысла, отсутствие необходимых исторических материалов надолго задержали работу над третьей книгой романа». Странно, что эти причины не мешали молниеносной публикации первых книг «Тихого Дона».

Л. Якименко дает другое, правдивое описание причины того, почему Шолохов вдруг замолк: «в 1929 году, когда появился второй и было опубликовано 12 глав первого тома, «Правда» поместила письмо А. Серафимовича, В. Ставского и А. Фадеева, выступивших в защиту молодого писателя от грязной клеветы врагов, утверждавших, что роман М. Шолохова является якобы плагиатом чужой рукописи» (6:90).

Конечно, было бы весьма желательно узнать, в чем конкретно состояла «грязная клевета врагов», какие основания и доводы они приводили в доказательство того, что роман Шолохова является «плагиатом чужой рукописи».

Предпринятое нами исследование дает достаточно оснований утверждать, что Шолохов является не единственным автором романа, что у него был более талантливый соавтор.

В заключение хочется высказать еще несколько мыслей и фактов.
У Шолохова первым редактором «Тихого Дона» была Е. Г. Левицкая. В газете «Известия» от 15 мая 1986 года (№ 135) написано, что «рукопись первого тома романа попала в руки Евгении Левицкой в машинописном виде еще до того, как в январе 1928 года началась в журнале «Октябрь» его публикация. «Тихий Дон» произвел на нее ошеломляющее впечатление. Она не могла оторваться от чтения всю ночь…» (2).

Бесспорно, что «Тихий Дон» обладает огромной силой эмоционального воздействия и автор его, естественно, представляется как человек очень большого ума, сердца, таланта и культуры.

Но каким примитивным предстает перед нами Шолохов, когда читаешь, например, следующий отрывок из его письма к первому редактору:
«Здравствуйте, дорогая и уважаемая мамуня Евгения Григорьевна! Нахожуся я в ст. Вешенской и пишу новый роман о том, как Вешенские, к примеру, казачки входили в сплошную коллективизацию в 1930 году и как они жили и живут в колхозах. Уже написал пять печатных листов вчистую и много «не в чистую»… И еще сообщаю Вам, что получается хорошо, хотя, может быть, Вы и скажете, что я… заголовокружился от «успехов» и потерял самокритическое чутье… Что касается «Тихого Дона», то я его за малостью не кончил и вообще раздираем этими штуками и глубоко несчастен. Семейство мое здорово, кланяется Вам. Ко всем этим огорчениям (здоровье семьи не в счет) привесилось еще одно: ГИХЛ не платит мне денег, влез я в долги, заимодавцы мои, в том числе и фининспектор, меня люто терзают. А я настолько беден, что не имею денег даже на поездку в Москву… ну, словом, кругом – шестнадцать. Все же я стоически переношу этот удар, нанесенный мне осколком мирового кризиса… и работаю, как охваченный и зажженный соцсоревнованием. Напишите мне письмишко…» (2).

Стиль данного письма и примитивный юмор постоянно встречается во всех выступлениях и произведениях Шолохова, за исключением «Тихого Дона», в нем серьезность и глубина содержания романа не допускают шутовского тона.
А почему на XVIII съезде ВКП/б/ в 1939 году Шолохов в своей речи говорил следующие слова:

«В частях Красной Армии, под ее овеянными славой красными знаменами, будем бить врага так, как никто никогда его не бивал и смею вас уверить, товарищи делегаты съезда, что полевых сумок бросать не будем – нам этот японский обычай ну… не к лицу (аплодисменты). Чужие сумки соберем (смех, аплодисменты)… потому что в нашем литературном хозяйстве содержимое этих сумок впоследствии пригодится (смех)» (4:476).

Слухи о том, что Шолохов не является единственным и подлинным автором «Тихого Дона», существуют и поддерживаются тем, что ничего равного этому роману он не написал, не в смысле количества, а качества написанного.
Простой и даже очень осторожный расчет времени на создание и публикацию первых книг «Тихого Дона» показывает, что просто невозможно было в указанные сроки одному человеку написать этот роман…

ЛИТЕРАТУРА:

1. Гура В.В. Жизнь и творчество М.А. Шолохова, Учпедгиз, М., 1960.
2. История одного посвящения и неопубликованного письма Михаила Шолохова Е. Г. Левицкой, «Известия» от 15 мая 1986 года, № 135.
3. Литвинов В. Михаил Шолохов. М., «Художественная литература», 1980.
4. Стенографический отчет XVIII съезда ВКП/б/. ОГИЗ, Политиздат, 1939.
5. Шолохов М., Собр. соч. Т. 2, Гос. Изд-во худ. л–ры. М., 1957.
6. Якименко Л. Творчество М.А. Шолохова. «Советский писатель», 1970.

СЫН ОБ ОТЦЕ

Мой отец Вадим Михайлович Шепелев (1923–1989) родился в Орле, в семье паровозного машиниста М. К. Шепелева, дворянина по происхождению. Он очень рано почувствовал интерес к музыке, и к отрочеству прекрасно играл на баяне и фортепьяно. Когда в Доме Культуры железнодорожников появился аккордеон, он сразу же, только взяв его в руки, заиграл и на нем. Помимо музыки, у отца уже в школьные годы проявились литературные способности – его перо было легким – и за заметки в газетах стали приходить небольшие гонорары, ставшие некоторым подспорьем в семье.

К двадцати годам он превратился в мужчину высокого роста и богатырской силы, но с крайне высокой, минус 8, степенью близорукости. Из-за нее отец был полностью освобожден от воинской обязанности, и ему пришлось находиться в Орле во время оккупации. Когда немцы уходили из Орла, он бежал из эшелона, угонявшего молодежь в Германию, и прибился к брянским партизанам. В Брянске вступил в Советскую Армию (на близорукость уже не обращали внимания) в Десятую Гвардейскую штурмовую бригаду. В конце 1945 года, пройдя успешно проверку в Бутовском лагере как живший на оккупированной территории, он вернулся в Орел с орденом Красной Звезды и двумя медалями.

С начала 1946 года работал в Орле аккомпаниатором в филармонии. В период с 1948 по 1952 годы одновременно, оканчивая по два курса за год, закончил Орловское музыкальное училище и историко-филологический факультет Орловского педагогического института. Работал учителем в школах, до середины 80-х годов руководил различными музыкальными хоровыми коллективами, неизменно занимавшими первые места по Орловской области и призовые места на Всесоюзных конкурсах, сотрудничал с местными и центральными газетами и журналами. В 1956 году поступил в аспирантуру Института художественного воспитания, и в 1962 году получил ученую степень кандидата педагогических наук. С этого времени работал доцентом Орловского педагогического института, где заведовал кафедрой музыки.

В 1987 году, после инсульта, отнявшего возможность работать с прежней активностью, отец впервые заинтересовался историей создания «Тихого Дона», результатом чего явилась рукопись статьи, оставшаяся без названия. В заключительной ее части он планировал разобраться с установлением предполагаемого невольного соавтора Михаила Шолохова, но второй очень серьезный инсульт не дал возможности довести работу до конца. Окончательного мнения не сложилось, но чаще всего в разговорах со мной о «Тихом Доне» (я не во всем был согласен с его выводами) он упоминал имя Федора Крюкова.

Андрей Шепелев

Вадим Шепелев после войны